Бремя страстей человеческих

Три четверти века спустя после того, как Александр Сергеевич Пушкин дал знаменитый отпор «прозаикам» от стихосложения: «У вас ересь. Говорят, что в стихах — стихи не главное. Что же главное? проза?» (письмо брату Льву от 14 марта 1825 года), Николай Андреевич Римский-Корсаков прибег к аналогичным аргументам, защищая от критических нападок свою «Царскую невесту».

В опере обнаружили возврат к старым формам. Законченные музыкальные номера и слишком очевидная мелодичность были расценены как отход от передовых позиций, занимаемых Могучей кучкой. Римский-Корсаков являлся членом этого объединения и разделял его «символ веры», но с оппонентами не согласился, высказавшись в том духе, что мелодекламация — не единственный путь достижения жизненной правды и пение в опере не может быть ни пережитком, ни недостатком.«Царская невеста» выделяется из ряда опер Римского-Корсакова. Вовсе неслучайно, словно пушкинская Татьяна, «она в семье своей родной казалась девочкой чужой». Индивидуальность определялась замыслом: эпос и философия потеснились, уступив место исследованию страстей человеческих. В этой опере они накалены до предела.

Два любовных треугольника, что уже немало, к тому же осложнены побочными линиями. Если все эти многоугольники «разъять», выстраивается следующая длинная цепь влюбленностей и притязаний: лекарь Бомелий вожделеет Любашу, Любаша любит Григория Грязного, Грязной пленяется Марфой Собакиной, Марфа готовится к свадьбе с Иваном Лыковым, а ее в свою очередь выбирает себе в невесты царь. Царь — фигура «бессловесная» (ни поет, ни «декламирует»), зато зовут его Иван Грозный (действие драмы в стихах Льва Мея, по которой написано либретто, разворачивается в страшные времена опричнины), что накладывает на все роковые страсти печать окончательной обреченности.

Онлайт балет можно посмотреть по ссылке! 

Группа ВКонтакте

Время спектался Кемеровское!